Немного футурологии

Но сами мы отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами
Мы поглядим, как смертный бой кипит
Своими узкими глазами.

А.Блок, «Скифы» Виртуальная история — игра увлекательная, но общество, на мой взгляд, заигралось в нее. Забывая об истории реальной. Но отдадим дань моде. Представим дурную виртуальность, что произошло бы, если бы события развивались согласно невнятной пока идеологии, предлагаемой «оппозицией» группы Швецова — Орлова. Легко предсказуемо, что произойдет в случае ущемления или отмены автономии РБ. Во-первых, будет дан мощный толчок насильственной ассимиляции башкир русскими и татарами.

«Насильственной» — не обязательно означает, что их будут принуждать к этому физически. В современную, «информационную» эпоху, зомбирование через Сеть и СМИ заменило крещение в реке под дулами мушкетов. Нет, просто, лишенные поддержки своей культуры и возможностей карьерного развития в рамках собственной этнической идентичности, они будут вынуждены растворяться в иноэтничном большинстве, но без всяких положительных стимулов к этому. Такая ассимиляция пойдет не по конструктивному признаку, а по отрицательному мотиву — не за кого-то, а против кого-либо. Т.е. те из них, кто включится в состав «тюрко-татар», сделают это не из этнокультурной и конфессиональной близости, а из противостояния русским. А те, кто вольется в состав русских — лишь бы не иметь ничего общего с татарами. Добрых чувств и к русским, и к татарам у обычно добродушных башкир такие акции точно не прибавят, так же, как и в рамки будущих русско-татарских отношений. Во-вторых, огромную роль приобретет ранее безопасный в нашей республике «исламский фактор». Безопасный именно благодаря традиционно спокойному его восприятию у башкир (А.Б.Юнусова, Л.А.Ямаева). Татарский исламизм по сравнению с башкирским, во-первых, более фанатичен и ортодоксален, во-вторых, в современном ракурсе — куда более заражен ваххабитскими веяниями, причем именно за пределами Татарстана [С.Переслегин]. Исламизация в России, как всегда, исторически, идет под руку с татаризацией, что не скрывают сами татарские радикал-националисты [И.М.Лотфуллин]. Но ныне «исламское миссионерство», «догват», на практике почти всегда ведется в рамках ваххабизма [С.Переслегин]. (Могу уточнить: «салафизма», «ваххабизм» — название неточное, не принятое самими ваххабитами и действительно искажающее суть явления). Для башкирских мусульман татаризация будет означать радикализацию восприятия ислама. Для разочарованных, обозленных башкир станет заманчив вывод — нас не защитило государство — нас защитит джамаат5! Обратите внимание, что в этническом составе исполнителей терактов на территории России почти нет чеченцев — это в большинстве представители джамаатов малых, искуственно «разорванных» народов Северного Кавказа — карачаи, балкарцы, ногайцы, мусульмане-осетины и т.д. Которым, вдобавок к собственным историческим комплексам, «прорабы перестройки» старательно объясняли, что они «обиженные Москвой», так же, как чеченцам и крымским татарам.

Может показаться, что обида — вещь нематериальная. Что же, так же думали наименее умные из строителей Российской империи, занимаясь «бесцельной травлей малых народов» (Г.П.Федотов), когда основание ее уже тлело под их ногами, и, наконец — рухнуло в тартарары, как Атлантида, как Содом и Гоморра, именно в период, который г-н Орлов изволит изучать. Это не понял до самой своей гибели и восхваляемый им адмирал Колчак.

Дело даже не в воинственном и мятежном прошлом башкирского народа — ясно, что современные, культурные и миролюбивые башкиры — это не свирепые повстанцы XVII-XVIII вв., и даже не бойцы Валиди, Муртазина и Курбангалиева. Прежде всего, народ башкирский за время Великой Смуты потерял до 40% своей численности, о чем С.Орлов хорошо осведомлен [1, с.45-47] (приведенная им на с.50 оценка Р.Раимова — 26,9%, касается только прямых потерь от голода 1921-22 гг., не учитывая погибших в период всей Гражданской войны и башкирского восстания 1922 года, и около 200 тысяч башкир, записанных татарами; кроме того, оценка относится ко «всему населению БАССР» — из документов, в том числе приведенных С.Орловым [1, с.45-50], ясно, что среди этнических башкир этот процент был значительно большим). Такие потери, процентно наибольшие среди всех народов современной нам России, — уже не количественные, а качественные. И фактически злорадствовать по этому поводу — нехорошо, и право же, не стоит.

Кроме того, ныне изменилась бытовая культура и нюансы в типе правосознания башкир, приблизив самый воинственный народ Урала к остальным его жителям. В частности, исчезли последние следы военно-сословных традиций и военизированной этносоциальной структуры (вотчинное право на землю, система территориально-племенных ополчений). Современные попытки «возродить» их носят откровенно декоративный, любительско-этнографический и ностальгический характер.
Но дело в том, что понятия силы и слабости весьма относительны, когда речь идет об Исламе и народах, его исповедующих. Кстати, материальное положение и моральный дух башкир перед Великой Российской Смутой так же не вызывали у наблюдателей ничего, кроме сочувствия и восклицаний: подумать только, еще два поколения назад этот несчастный народ наводил ужас на весь Урал (Башкиры / Энциклопедия Брокгауза и Эфрона)! Но это не помешало им в исторически кратчайшие сроки вновь стать, по выражению С.Орлова, бесперебойным «источником стойких солдат», «поставщиком хороших вояк» на протяжении всей Гражданской [1, с.29, 59].

И все же башкиры — не алтайцы и не кумыки, т.е. этносы-реликты, лишь грезящие о былом величии, их — почти полтора миллиона. Уж слишком большими получились бы осколки такого этноса. И небезразлично, на какие весы положат эти полтора миллиона кулаки своих мозолистых рук и куда направят усилия своих умов и душ. Есть уже тревожные симптомы. Вот на башкирских Интернет-форумах «Йешлек» и «Башфорум», да и в личных разговорах, не раз я встречался с дикой мыслью — а не вернуться ли башкирам к тэнгрианству, к доисламским верованиям вообще? Откуда дровишки? А от осознания молодежью того факта, что официальные исламские структуры уже не защищают их идентичность от татаризации либо русификации. А татаризироваться молодежь не желает — кем угодно, хоть язычниками, хоть «зороастрийцами», хоть «курдами-башкурдами» [С.Галлямов] стать — только не татарами и не русскими. О государственных структурах я уже не говорю — они ничью идентичность отныне не защищают, поскольку полностью зависимы от линии Москвы, а эта линия не просто непоследовательна, она не раз оказывалась, и (не дай Бог) может оказаться в руках политически малограмотных либо просто близоруких и бессовестных людей. Главная проблема — всегда в головах. Безвозвратно потерять многое от такой политики могут не только башкиры, но и Россия в целом. Кстати, Башкирия и Россия — последние 450 лет понятия настолько неразрывные, что потери для одной из них неизбежно означают потери для другой. Башкиры в истории России интересны именно как «исторический амортизатор» в «борьбе цивилизаций», провозглашенной С.Хантингтоном стержнем человеческой истории. Более того, именно башкирское национальное движение, начиная с башкирских восстаний, через национализм в версиях и А.-З.Валиди, и М.Г.Курбангалиева, и включая «прирученный» национализм времен М.Г.Рахимова, не позволяло превратить протест народов России в нашем регионе из этно-социального в цивилизационный.

Первое намного безопасней для страны в целом, чем второе. Потому что изначально полиэтничная Россия имеет богатый опыт урегулирования межэтнических отношений и национальных претензий — взять, к примеру, ту же автономизацию и «коренизацию» в РСФСР/СССР. А конфликты цивилизационные в рамках одного государства неразрешимы по определению — они неминуемо разорвут любую страну, как разорвали Речь Посполитую, Ливан и Югославию (см. С.Хантингтона). В России этого не произошло потому, что здесь возник уникальный синтез, взаимодействие конфессий происходило не в рамках разных цивилизаций: православной и исламской, а рамках единой, синкретичной и оригинальной российской/евразийской цивилизации, занимающей «нишу» «цивилизации-переводчика» [С.Переслегин] между мирами Ислама, Христианства, и Великой Степи. Т.е. вопросы цивилизационные и конфессиональные в нашей стране были разъединены, насколько это вообще возможно. Причем разъединены не законодательно, а в умах и сердцах людей — что очень важно для российского, традиционного по своей природе общества [80]. Но любой синтез — это процесс, он длится во времени, включая время, современное нам, и только от нас зависит состояние этого творческого акта. Следовательно, и жизнь страны.
Проблема в том, что в России существовало, и сейчас существует течение, особенно популярное среди казанской интеллигенции, призывавшее рассматривать всех мусульман России как единую «тюрко-татарскую мусульманскую нацию». Т.е., искусственно, политически разделяющее Россию по религиозному признаку, придающее неизбежным этносоциальным проблемам масштаб «столкновения цивилизаций». Сравните с современным «мусульманским вопросом» в странах ЕС, очень поучительно.

А башкирское национальное движение всегда призывало к дифференцированному подходу к национальным проблемам, поскольку мусульмане нашей страны делятся на много этносов с разной историей, возрастом, проблемами и условиями проживания, которые нельзя подогнать под один знаменатель (кроме самого элементарного — свободы исповедания Ислама, охраны собственных, исторически обусловленных прав и культуры) [А.-З.Валиди]. Причем это не мешало башкирским националистам принимать самое активное участие в становлении национального движения других мусульманских народов империи, за что память того же Валиди свято чтут в современном Узбекистане, например.

И были они против излишней политизации религиозных проблем. Такой подход, во-первых, более естественен, поскольку, в отличие от мифических «тюрко-татар», казанские татары, башкиры, казахи, узбеки, кумыки и азербайджанцы как этносы существуют, причем весьма давно и по сей день. Во вторых, он реалистичней, поскольку по отдельности договориться проще, не сваливая в одну кучу вопросы регионального и вселенского характера. Уже в ходе башкирских восстаний башкиры преследовали, как правило, свои правовые интересы, малопонятные либо ненужные для остальных.

Повстанцы Салавата, например, вообще никаких религиозных лозунгов не выдвигали, вопреки бездоказательному мнению Д.Петерс [6, с.35; 64, с.129] — их интересовали совершенно другие проблемы [89]. Поэтому противоречия с башкирами самому существованию империи не угрожали, и, при наличии здравого смысла, могли поэтапно и компромиссно решаться. И нередко решались, конечно, на условиях более сильной стороны, т.е. правительства [Б.А.Азнабаев, А.Т.Бердин].

И когда мне говорят: зачем выдумывать какое-то «евразийство», давайте сделаем все, как на Западе, я поражаюсь. Мне что, предлагают, чтобы у нас гремели на пляжах взрывы, как в Стране Басков, в Испании, чтобы отстреливали полисменов, чтобы в наших городах периодически вспыхивал тяжелый мордобой по религиозному признаку, как в Ольстере? И все это не в нищих и безграмотных аулах в период Смуты, а в очень сытом, зажравшемся даже обществе «золотого миллиарда»! Или чтобы мой народ вообще исчез, ассимилировавшись в «дорогих россиянах», как индейцы, гэлы, пруссы, бретонцы — в американцах, британцах, немцах, французах, как предлагает В.А.Тишков? Элементарной, формальной национально-территориальной автономии, которую мы имеем с 1917 (юридически — с 1919 года, присоединение Уфимской губернии — есть лишь территориальное расширение существовавшей автономии), так вот, этой автономии валлийцы и шотландцы добились лишь в 90-х гг., а баски — в 80-х гг. ХХ века! Т.е. в самом конце своего этнического жизненного цикла, когда она стала для них не более актуальна, чем для чукчей, например. Данный пример свидетельствует, что просвещенная Великобритания, пусть с немалым опозданием, но нашла чему поучиться у «нецивилизованной» России, наследие которой мы сами, ее граждане, часто забываем и отвергаем в погоне за «западными стандартами». Об этом часто напоминал нам социолог с мировым именем — покойный профессор А.А.Зиновьев [90].

В странах, более сравнимых с нами по уровню жизни, курды (до 30 млн. человек!), армяне (в Турции) не имеют вообще никакой автономии: ни формальной, ни суверенной, никакой. И вели за нее затяжную террористическую войну в том же ХХ веке. Или вспомним другую страну, с которой любит сравнивать современную (и будущую) Россию известный режиссер и мыслитель А.Кончаловский: «Но вот Бразилия, которая, в отличие от Кубы, считается демократической страной. Индейцы — коренное население страны — не имеют избирательных прав. Они — жители страны, но не ее граждане». [С.Г.Кара-Мурза. Хлебы земные и совесть // Философия хозяйства.  Апрель. 2003]. «При "нормальном" для Кончаловского распределении богатства быть демократии в России не может, тут режиссер прав. Этот порядок придется охранять теми же методами, что в Латинской Америке. Вспомним эти методы и примерим на себя. Во-первых, все пятьсот лет там приходится уничтожать "туземцев". Не далее как летом 1993 г. были полностью расстреляны два племени — одно в Бразилии, другое в Перу. Цеплялись, проклятые, за право общинной собственности на их землю [совсем как в свое время башкиры — за вотчинное право на свою. — А.Б.], а она так нужна для развития рыночной экономики [выделено мной. — А.Б.]. Полезно было бы "демократке" Гаер перевести на язык своего малого народа репортажи бразильских газет об очистке территорий от индейцев. О том, как они, чудаки, прячутся от бразильской разновидности ОМОНа на деревьях ("как макаки") и при обстреле падают оттуда "как груши". Сейчас, правда, таким отстрелом занимаются уже не правительственные войска, а неформалы (те же люди, но в нерабочее время)». [С.Кара-Мурза // Пpавда. Ноябрь 1993 г.].

Правда, история не стоит на месте. Теперь есть у нас и Чечня, и Кондопога. Что ж, поздравляю Вас, господа, мы быстро идем по пути «цивилизованного общества», лишь в своем, по-российски топорном исполнении. Но заметьте, все же большинство населения отнюдь не воспринимает войну или драки с чеченцами как противостояние с Исламом. Несмотря на то, что телевидение и СМИ упорно пытается людям это внушить. Татар и башкир эти безобразия физически никак не затрагивают, хоть в Москве, хоть в Казани. Обеспокоенность есть, но в той же мере, как и по всей России. Что не мешает им оставаться правоверными мусульманами и чувствовать культурно-религиозную солидарность с мировой исламской уммой или с миром тюркской культуры. В виртуальном варианте с «мусульманской» или «тюрко-татарской нацией» все было бы сложнее. И одним из тех, кто такой вариант пресек, был Ахмет-Заки Валидов. Пантюркист в теории, на практике он сделал все для создания жизнеспособной национально-территориальной автономии в составе России — Республики Башкортостан.

Каким смыслом будет наполнена эта автономия в наше время, насколько плодотворна для защиты региональных интересов, стабильности всей России и сохранения дружбы и культуры населяющих ее народов — зависит уже от всех нас.